В.Г.Платонов “Две вновь открытые иконы преподобного Александра Ошевенского как памятники начального периода выговского иконописания”

Целью нашего сообщения является попытка атрибуции двух недавно отреставрированных икон преподобного Александра Ошевенского из коллекции Музея изобразительных искусств Республики Карелия, которые мы считаем произведениями Выговских мастеров раннего XVIII в. и, следовательно, относим к начальному периоду иконописания на Выге.

Исторические данные свидетельствуют о почитании староверами Поморья преподобного Александра Ошевенского (1427 – 1479), основателя монастыря близ Каргополя.  Судя по архивным описаниям убранства местных часовен, иконы Александра Ошевенского стояли в иконостасах многих из них. Прежде всего следует упомянуть большой образ этого святого, находившийся    в местном ряду  (продолжение на левой стене певческой) соборной часовни Данилова монастыря. Икона имела размер 29 х 22 вершка (129 х 97,9 см[3]. Здесь образ каргопольского святого находился наряду с иконами таких почитаемых староверами русских подвижников, как Зосима и Савватий Соловецкие, Александр Свирский, митрополит московский Филипп. Небольшой житийный образ Александра Ошевенского находился в часовне при малой богадельне в Лексе[4]. Там же, а также в соборной часовне и в часовне при богадельне в Данилове на женской улице описями зафиксированы пядничные единоличные иконы  Александра Ошевенского[5]. Он изображался также вместе со св. Николаем, некоторыми русскими святыми (например, с Александром Свирским, Варлаамом Хутынским на иконах из бывшего собрания Олонецкого епархиального древлехранилища). Почитание Александра Ошевенского на Выге могло объясняться, кроме обычного поклонения русским святым «дониконианского» времени, еще и тем обстоятельством, что в районе Каргополя были старообрядческие поселения (в 1710 г. был основан скит на реке Чаженьге), а Ошевенский монастырь был крупнейшим в этом крае.  В Данилове  жили выходцы из Каргополя, в числе них упомянутый выше иконописец Даниил Матвеев с братьями Иваном и Никитой[6]. Первая из рассматриваемых икон с изображением  преподобного Александра Ошевенского  расчищена реставратором музея И. Н. Куспак в 2005 г.( МИИРК, инв. № И- 851). Она происходит из бывшей коллекции Олонецкого епархиального древлехранилища в Петрозаводске, что удостоверяется двумя бумажными наклейками на лицевой и оборотной сторонах иконы с  № 138. Икона под этим номером опознается по Описи собрания епархиального древлехранилища – церковно–исторического  музея, составленной его хранителем священником Дмитрием Островским в 1918 г.: «Преподобный Александр Ошевенский. Доска с выемкой, шпона позади. Размер 7 х 6 вершков (31,1 х 26,7 см.) Преподобный изображен в рост, со свитком… Датируется XVII или началом XVIII в. На обороте № 133»[7]. Это описание полностью соответствует нашей иконе, с небольшой разницей в размере (реальный размер иконы 31,7 х 26 см.). Номер 133 на обороте, нанесенный красным карандашом, сейчас прочитать очень трудно, так как он перекрыт  более поздними номерами. После 1920 г. икона оказалась в собрании Государственного музея (Краеведческий музей). Во время Великой Отечественной войны икона была реквизирована финскими войсками в составе коллекции музея. В это время на обороте был проставлен соответствующий шифр, ныне также плохо читаемый: … Ā-LINNAN M. (Музей Петрозаводска). После войны коллекция икон вернулась в Петрозаводск, где при инвентаризации в 1948 г. икона получила № 530 КФГМ, также проставленный на обороте доски. В 1963 г. икона была передана в Музей изобразительных искусств РК.

Известно, что в коллекции епархиального древлехранилища преобладали иконы, вывезенные во второй половине XIX в. из закрытых и опечатанных старообрядческих молелен на Выге и Лексе. Поэтому уже принадлежность иконы собранию древлехранилища делает весьма вероятным ее выговское происхождение. Мы же попытаемся доказать, что в иконографическом и стилевом отношениях она связана с выговской школой иконописания.

Ни иконе святой изображен прямолично, в рост. Правой приподнятой и отставленной в сторону рукой он благословляет, причем художник акцентирует двуперстие. В левой опущенной руке Александр держит развернутый вниз свиток с текстом: «Не скорбите братие но по сему разумейте аще угодна дела моя будут Богу…».

Нетрудно заметить, что изображение святого относится к наиболее репрезентативному, торжественному типу, с отставленной в сторону благословляющей рукой и со свитком. Подобная постановка фигуры и жесты встречаются на изображениях преподобных, основателей монастырей на древних крупноразмерных, чаще всего житийных иконах из местных рядов иконостасов.  Достаточно напомнить две иконы преподобного Кирилла Белозерского рубежа XV – XVI вв. в собрании ГРМ[8]. Весьма возможно, что подобный торжественный иконографический тип был воспроизведен на иконе из соборной часовни. Для икон же пядничного размера, к которому относится и наш образ, типичен более камерный характер изображения, с правой рукой, расположенной перед грудью, а не отставленной в сторону[9]. Это наводит на мысль о том, что рассматриваемый образ может воспроизводить упомянутую икону из местного ряда соборной часовни в Данилове. Любопытна редкая надпись на фоне нашей иконы: «Преподобный Александр Ошевенский каргопольский новый чудотворец». Вполне возможно, что и в этом отношении она повторяет икону местного ряда.

В связи с отмеченными особенностями иконы хотелось бы вернуться к личности каргопольца Даниила Матвеева – не только изографа, но и видного выговского писателя, наставника. Он пришел на Выг 15-летним юношей в 1702 г.[10] В конце 1710-х гг., будучи в возрасте около 30 лет, он вполне мог принять участие в написании икон для соборной часовни в привычной для него иконографии[11].

Если предполагаемый образец был близок к стилистике «строгановских» икон, то вполне понятно наличие на рассматриваемом памятнике таких особенностей, как темно-зеленый фон, подцвеченный по краям нимб, золотые травы в нижней части позема, которые встречаются на иконах этого круга.

Рассматриваемая нами икона отличается тонким письмом. Рисунок складок мантии, пробела на ризе преподобного созданы рукой мастера, склонного к миниатюрной живописи, хотя движение кисти, передающей пробела на одежде, кажется слегка неуверенным. С другой стороны, мастерством отличается «личное» письмо. Коричневая санкирная основа покрыта в светах желтым тоном, на выпуклых местах лежат сгустки белил и тонкие пробела. Это несколько архаичное письмо, ориентированное на искусство XVII в., еще не отражает сложившийся стиль старообрядческой иконы развитого XVIII в. с обильной пробелкой ликов и щедрым использованием золота на одеждах, о чем писал В. Г. Дружинин.

Наша датировка иконы – первая треть XVIII в., когда мастера могли повторить икону местного ряда соборной часовни и воспроизвести некоторые особенности ее стилистики. Кстати, о создании  иконы в эту сравнительно раннюю пору развития местного иконописания могут свидетельствовать и другие черты. Например, привлекает внимание такая особенность написания имени святого, как передача звукосочетания   «кс» в слове «Александр» не буквой «кси», как это повсеместно встречается на выговских иконах более позднего времени, а буквами «к» и «с», что в иконописной практике встречается в XVI – XVII вв. (например, на иконе «Св. Никола и преподобный Александр Ошевенский, с житием Александра» второй половины XVII в. из Кеми (МИИРК, инв. И-358). Отметим также, что на иконе еще отсутствует такая характерная черта Выговских икон сложившегося стиля, как охристые поля с двухцветной опушью.

Второй иконой, привлекшей наше внимание в качестве возможного памятника раннего периода выговского иконописания, является «Преподобный Александр Ошевенский, с монастырем» (МИИРК, инв. № И-1448). Эта икона была вывезена  в 1969 г. музейной экспедицией из села Данилово., из частного дома [12] и освобождена от олифной пленки и частично от записей реставратором музея-заповедника «Кижи» Г. И. Фроловой в 2003 г.

На этой иконе, в отличие от предыдущей,  святой изображен в другом, более позднем по происхождению изводе – в молении перед святым образом, на фоне Ошевенского монастыря. Иконы с фигурой святого в молении нередки в древнерусском искусстве, начиная со второй половины XVI в. На ранних иконах этого типа архитектурный ансамбль не изображался, несколько позднее пустой фон между фигурой святого и образом в верхнем углу стали заполнять видом на монастырь. Нам известно несколько икон с изображением преподобного Александра Ошевенского в молении, на фоне монастыря, находящихся в различных собраниях, но не все они пока опубликованы[13]. На нашей иконе изображение монастыря имеет детали, которые появились после пожара начала XVIII в. и возникновения каменного строительства: монастырь окружен белой каменной стеной с многочисленными дверными и оконными проемами, портик ворот украшен двумя колоннами. При этом оба храма и колокольня изображены еще деревянными, но окна Никольской церкви похожи на проемы в каменной стене, а шатры храмов и колокольни золотые, как и покрытие стены. Строительство каменного Успенского храма осуществилось в 1707 г. Видимо, переданный на иконе облик монастыря совмещает разновременное состояние его построек.

При реставрации на иконе были сохранены фрагменты поздней записи. Так, охристые поля с трехцветной опушью не являются первоначальными (под ними слева внизу виден фрагмент нижележащего светло-зеленого красочного слоя), вставки со слоем записи оставлены и на изображении монастыря по расколу доски. Неясна степень сохранности первоначального красочного слоя на изображении Троицы. По нашему мнению, лопнувшая по центральной оси доска подверглась тщательной починке: с тыльной стороны вставлен вертикальный узкий фрагмент древесины вдоль трещины в доске, произведены частичная подлевкаска, запись.

Можно предположить, что икона является  произведением раннего XVIII в., написанным приехавшим на Выг каргопольцем – старовером. К мысли об исполнении иконы вдали от Каргополья привели нас некоторые особенности ее композиции. Жесты Александра Ошевенского не вполне совпадают с обычными для данной иконографии: здесь святой держит свиток в поднятой правой руке, тогда как на известных нам иконах свиток находится в опущенной левой руке; в верхнем углу изображена «Св. Троица», а не Спаситель, как в других случаях (если этот фрагмент не подвергся изменению при поновлении); святой стоит на противоположном от монастыря берегу реки.

Позднее, в последующие десятилетия XVIII в. или уже в XIX в.,  икона подверглась чинке и поновлению: поля были окрашены в светло-охристый цвет, по периметру доски протянута трехцветная опушьь, а по лузге – красная полоса с белой окантовкой, на верхнем поле сделана надпись, палеографические особенности которой напоминают надписи на некоторых выговских изделиях, датируемых серединой XVIII в., одежды обильно прописаны золотом. В результате поновления икона приобрела привычный для Выговских произведений облик.

Две рассмотренные иконы расширяют круг реставрированных памятников выговской иконописи, дают ценный материал для изучения истории сложения ее иконографии и стилистики. Они предоставляют возможность проследить «каргопольский след» в начальной истории выговского иконописания.

---